Днем работал он на огороде, копая и насаждая огородную зелень, или носил камни для ограды виноградного сада, а ночью помогал повару. Во время любого его занятия всегда была открыта пред ним для чтения какая-нибудь назидательная книга. Сам он одежду носил простую и ветхую, так что приходящие паломники не могли признать в нем настоятеля.
Схиархимандрит Паисий родом был болгарин. Его родители переехали из Филиппополя в город Килию Бессарабской области, где он и родился. Впоследствии они переселились в Кишинев. В 15-летнем возрасте он поступил в Добрушский монастырь, но пробыл там недолго. Гавриил, митрополит Кишиневский и Хотинский, во время посещения монастыря заметил его и велел игумену немедленно прислать его в митрополию, где началась общественная деятельность отца Паисия как иподиакона при экзархе Гаврииле. В 1825 году он был рукоположен в иероиакона, а в 1831 году — в иеромонаха и был поставлен игуменом в Соручанский монастырь.
В 1839 году отец Паисий испросил от епархиального начальства увольнение и прибыл на Святую Гору Афон. Здесь он купил в Кавсокаливском скиту келлию, где поселился со своим другом и соратником иеродиаконом, которого также звали Паисием. Весть о высокой духовности отца Паисия быстро разошлась по всему Афону. К нему за советами рекой потекли иноки разных обителей, все дивились его рассудительности и прозорливости.
Летом 1841 года братия Ильинского скита по жребию избрала отца Паисия своим настоятелем и пригласила его в скит. Отец Паисий ни за что не хотел расставаться с пустынной своей келлией и дал им твердый отказ. Тогда братья скита второй раз бросили жребий, и опять выпала кандидатура отца Паисия, и они, уверенные, что сам Бог желает в настоятели скита отца Паисия, стали его уговаривать более настойчиво, и наконец он согласился.
Первым делом он начал приводить в порядок церкви скита: завершил строительство соборного храма во имя святителя Митрофана, и в ноябре 1842 года она была освящена. На другой год отец Паисий с Божьей помощью построил новый корпус между церквями Благовещения и святителя Митрофана. Он разломал также все старые мелкие кельи вокруг скита и построил скит в большем размере. В течение семи лет ему удалось перестроить весь скит. В 1850 году перестройка скита была завершена, и в нем началось умножение братства.
Несмотря на это, отец Паисий не прекращал сам лично трудиться на обычных послушаниях, подавая личный пример братьям. Днем работал он на огороде, копая и насаждая огородную зелень, или носил камни для ограды виноградного сада, а ночью помогал повару чистить лук, картофель, свеклу и все, что потребно было для варки пищи, рубил дрова и носил воду на кухню. Он владел и мастерством портного и шил в особой своей мастерской церковные облачения и одежду для братии. Во время любого его занятия всегда была открыта пред ним для чтения какая-нибудь назидательная книга.
Сам он одежду носил простую и ветхую, так что приходящие паломники, видя его одетым почти в рубище, не могли признать в нем настоятеля. Так однажды, когда собирали виноград, один из русских паломников, нарезав корзину винограда, дает ее отцу Паисию, а от него берет пустую корзину и говорит: «Дай мне, старик, свою корзину, а это отнеси, где высыпают». Лишь только взял от него отец Паисий наполненную виноградом корзину, как он узнал в нем игумена и, пав к ногам его, просил прощения за невежество свое.
В другое время, когда раскапывали источник, чтобы найти воду, он вместе с братией и рабочими копал землю и переносил камни. Работа эта продолжалась до двух месяцев. В это время в скит прибыл один нищий странник, чтобы попросить милостыню. Привратник на вопрос об игумене отвечал ему, что игумен на работе, и затем отвел странника на то место, где продолжалась работа, и показал ему старца. Бедняк, видя отца Паисия в старом рваном подряснике, измазанном грязью, оскорбился на привратника, но, не умея возможности объясниться по-русски, подумал, что указанный ему человек такой же проситель милостыни, как и он, и отведен на работу. Поэтому он и сам принялся работать с прочими.
Нося же на носилках землю с одним братом, он просил его показать ему игумена. Тот указал на отца Паисия. Грек подумал, что и этот брат издевается над ним, потому что ни один брат не был одет проще отца игумена. И так нищий, оставаясь в недоумении, работал до самого обеда. В трапезной, видя отца Паисия, сидящего на первом месте, одетого во всей монашеской одежде, он все еще не верил, этот ли был на работе в рубище. Но когда подошел к нему после трапезы с прошением о подаче милостыни, то увидел под рясой тот же ветхий подрясник, из кармана которого отец Паисий вынул серебреник и подал ему. Тогда он крайне удивился смирению и простоте настоятеля.
3 августа 1868 года отец Паисий был возведен в сан архимандрита, что было признанием его несомненных заслуг как настоятеля и духовного отца. Он имел многие дарования от Бога, был смиренномудр, называя себя незнающим и неопытным, и в трудных обстоятельствах, не полагаясь на свое рассуждение, хотя и богат был им, всегда прибегал к совету опытных своих друзей — сомолитвенников, особенно духовника Руссика отца Иеронима. И в этом он находил для себя большую духовную помощь и утешение.
Посетив однажды отца Иеронима, отец Паисий на вопрос, отчего он давно уже не посещал его, ответил: «Пред этим временем были у меня большие скорби, и я чувствовал большую нужду в советах, но отлучиться из обители было невозможно. Обстоятельства мои были тяжелы до крайности, на меня напала боязнь. В этом состоянии, придя в церковь, я стал пред иконой Божией Матери и начал просить Ее о помощи и услышал от Нее голос: «Не бойся, Я ношу Носящего вся». Это было за год до кончины его.
Незадолго до смерти отец Паисий в последний раз посетил Руссик, присутствовал и при освящении в старом Руссике церкви на Пирге во имя преподобного Саввы, епископа Сербского, и при закладке собора святого великомученика Пантелеимона, причем сам положил в его основание камень. Из Руссика он отправился на Крумицу, где провел в безмолвной пустыне две недели и, как сам выразился, вполне насладился и утешился безмолвием пустынным, служив там неоднократно. Возвратившись с Крумицы в Руссик еще на один день, он разделил с братьями Руссика празднование дня Ангела отца Иеронима и на другой день, собравшись домой рано утром, говорил: «Простите, уже более, кажется, не увидят очи мои Руссика».
Так и случилось. Он от болезни слег и последние полгода уже не выходил из кельи. Посетивший его в последние дни его жизни отец Иероним спросил его, исполняет ли он дневную службу у себя в келье. Старец в ответ сказал: «Нет. С начала болезни я это делал, потом отяготился и в безмолвии, когда все братья удаляются в церковь, держу молитву Иисусову. Теперь же, когда более ослабел, чаще всего повторяю молитву святого Евстратия (читаемую ежедневно на субботней полунощнице) „Величая величаю Тя, Господи...“ и проч. Она меня умиляет». И сказав это, он прочитал эту молитву с большой выразительностью и умилением до конца, а затем «Богородице Дево радуйся».
Преставился отец Паисий 5 (18) сентября 1871 года. Перед смертью его причастили. Перед причастием он молился прерывающимся голосом словами: «Верую, Господи, и исповедую! Сподоби мя, Господи, неосужденно причаститься. Помяни мя, Господи». После причастия Святых Таин, несмотря на физические боли, он успокоился. Стон его был трогательным, смешанным с молитвой, произносимым слабым и маловнятным голосом: «Господи Иисусе, Пресвятая Богородице...» Потом он поднял руки, как на молитве, и опустил их на грудь крестообразно. С тем и дыхание его прекратилось. Глаза и уста его были сомкнуты, и на устах показалась улыбка.
Публикуется по книге: «Русский Афонский Отечник XIX - XX веков».
Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 1. Святая Гора,
Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне, 2012.
Смотри также