Среди многочисленных докладов можно выделить интересный и содержательный доклад духовника Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря иеромонаха Макария (Макиенко), касающийся исторических событий русских обителей на Афоне и подвижников, подвизавшихся в них. По инициативе и непосредственном участии о. Макария в монастыре святого Пантелеймона проходит работа по изучению и опубликованию литературного богатства, собранного в книгохранилищах монастыря. Там находятся ценнейшие рукописи на славянском, греческом и других языках. Эта многообещающая работа должна не только открыть новые страницы в истории Афона, но также стать живым руководством для современных христиан, особенно для тех, кто занимается внутренней духовной жизнью.
I
Афон всегда был иконой православного монашества, духовным донором поместных церквей и хранителем святоотеческих преданий. Можно сказать, что весь Афонский полуостров стал вторым Фавором, который в течение многих столетий озаряет православный мир. Когда возникает какой-нибудь трудноразрешимый вопрос богословского или духовно-аскетического характера, то взоры обращаются к Святой Горе: ответа ждут из Афона, который разрешает все возникшие недоумения.
Монашеская традиция никогда не прерывалась на Афоне, она хранила в особой чистоте церковное Предание. Поэтому Афон можно сравнить с чистым родником, напояющим Церковь – сад Христов, и монашеские обители – цветники Богородицы. Значение Афона, как хранителя Православия, где само богословие выверено и подтверждено аскетическим подвигом монашеских поколений, становится особо значимым в наше время, когда антиправославные силы реанимируют древние ереси, выдавая их за новые истины, подделывают свои фальшивки или больные фантазии под Православие, когда свет все более перемешивается с тьмой и многие верующие перестают понимать, где правда, а где ложь.
Свято-Пантелеймонов монастырь на Афоне имел и имеет большое значение для духовной жизни России и православного мира. Пантелеймонов монастырь издал большое количество православной литературы, в том числе Добротолюбие в пяти томах, собранное и переведенное святым Феофаном Затворником, которое представляет собой антологию византийской аскетики, охватывающей тысячелетний период и являющейся энциклопедией для духовной жизни. Одним из опубликованных трудов в этом направлении является «Патерик», составленный также святителем Феофаном Затворником, который по своему объему превосходит «Древний патерик» и «Отечник» святого Игнатия Брянчанинова.
Надо сказать, что издательство Свято-Пантелеймонова монастыря в дореволюционные годы проводила и осуществляла плодотворную работу по переводам и опубликованию святоотеческой литературы. Революция и драматические события, последовавшие за ней, прервали эту работу, и многие планы оказались неосуществленными.
Отрадно, что отец Макарий возрождает духовно-просветительскую деятельность монастыря. При его непосредственном участии проходит работа по изучению и изданию рукописей, находящихся в книгохранилищах монастыря. Эти публикации - выдающиеся свидетельства чистого Православия в наше смутное время, это живой опыт православной аскезы. В этих творениях монахи могут глубже понять сущность и спасительность монашеского подвига, а миряне вдохнуть воздух Афона, освященный денно-нощными молитвами.
Доклад о. Макария, посвященный истории Пантелеймонова монастыря, является как бы предисловием к опубликованию рукописного богатства, хранящегося в духовной сокровищнице Свято-Пантелеймоновского монастыря.
II
Афон — символ тишины и молчания. Это не только молчание полуострова, отрезанного от материка, который похож на крылатый корабль, поднявшийся над землей, не только молчание нелюдимых гор, оттеняемое мерными вздохами прибоя, это — мистическая тишина, безмолвие тех, кто дал обет посвятить жизнь свою Богу, это молчание уст и песня сердца, это слова Иисусовой молитвы, которые превращаются в свет и пламя, это таинственные глаголы Духа Святого, неслышимые для мира и непонятные для него. Молчание Афона — это подвиг исихии, это жертва всесожжения, на которую обрекает себя монах. Великое значение Афона в том, что он открыл миру подвиг безмолвия и непрестанной молитвы, красоту безмолвия, в котором слышатся ангельские голоса, безмолвие, которое стирает горизонт, как границу между землей и небом.
Подвиг исихии и его значение для настоящего и будущего человечества становится все более непонятным для современных людей. Для них остается близким и ценным только то, что осязаемо и зримо. Они ценят милосердие, самоотверженность, служение больным, миссионерство, — все то, что служит облегчению душевных и телесных страданий. Подвиг исихии не отвечает их представлениям о добре и даже о христианстве. А между тем, это самый трудный и самый высокий подвиг, где в отречении от мира проявляется самое великое благо для мира.
Много бедствий переживает человечество. Но самое страшное, невидимое бедствие, даже не понимаемое людьми, — это катастрофическая потеря благодати. Демон ненавидит добрые дела, но страшна ему только благодать. Подвиг исихии это удержание на нашей земле, все более оскверняемой грехами людей, той божественной силы, которая называется благодатью.
Свет безмолвия это не только внутреннее состояние человека, это свет, который изливается через него в мир, как свет от горящего светильника. Этот свет не дает аду окончательно утвердить свою власть на земле. Этот свет — сила, противостоящая демонической тьме, тому метафизическому мраку, который все более окутывает землю. Свет безмолвия, подобный благоухающему мирру, освящает землю, по которой ходит человек, воздух, которым он дышит, воду, которую пьет, хлеб, которым он питается; этот невидимый освящает стихии, которые хочет осквернить демон.
На Афоне открывались богословские академии, процветала переводческая работа, там обитали великие старцы, которые учили людей духовной жизни, но суть и сердцевина всего были безмолвие и молитва, остальное — ее отражением.
Для христианства необходимы определенные знания: человек должен знать, во что он верит. Но само христианство передается через благодать, как свет от света, как пламя от пламени. Кто стяжал благодать, тот становится и богословом и проповедником и миссионером. Его слово получает таинственную силу, оно передается от сердца к сердцу, он свидетельствует о Боге даже тогда, когда молчит.
Безмолвие исихаста — тоже проповедь, как безмолвие света. Господь говорит Аврааму, что ради десяти праведников, если они найдутся, пощадит преступные города. Ради Афонских монастырей и пустынь, ради тех, кто, находясь в миру, стараются стяжать непрестанную молитву, Бог сохраняет наш мир, который беззакониями уже превзошел Содом.
Есть милостыня телесная, душевная и духовная — все они благословлены и спасительны. Но мир держится на духовном подвиге, на духовной милости к миру, на подвиге, неизвестном и непонятном миру. Афон, с его великим прошлым, которое живет в настоящем, это проповедь о безмолвии, о стяжании благодати, о посвящении сердца Богу. Над Афоном звучит таинственная Песня Песней, эхо которой могут услышать во всех концах земли те, кто способны слышать.
Афон это свидетельство для монахов, что их главная цель, главное служение миру — стяжание благодати, что они не должны слиться с миром, осуетиться и менять лучшее на худшее, даже на то, что само по себе хорошо, но не соответствует их высшему призванию. Это — первое и главное значение Афона.
III
Исихазм неразрывно связан с именем святого Григория Паламы — афонского монаха и затворника, впоследствии архиепископа Фессалоникского, которого Церковь назвала «сыном божественного света».
Учение Паламы — паламизм — это теория и философия исихазма, а исихазм — это паламизм, воплощенный в личном подвиге и внутреннем опыте подвижников. Исихазм это практика паламизма, которая существовала еще задолго до святого Григория Паламы. Исихазм был духовным родником, напаявшим живоносной водой пустыни Нитрии и Фиваиды.
Паламизм учит о трех видах света: чувственном, интеллектуальном и духовном. Чувственный свет воспринимается человеком сенсорно. Интеллектуальный свет это деятельность ума, это область рассуждений, сопоставлений, логического мышления, припоминаний, представлений, воображения и фантазий. Это — свет сотворенный, свет, принадлежащий человеческой душе, это свет поэтических вдохновений, философских рассуждений, это умение строить силлогизмы, способность к анализу и синтезу, индукции и дедукции, это свет научных интуиций и их теоретизирования, это свет, который отличает человека от других существ земли, но свет — принадлежащий земле, свет, бессильный проникнуть в высшие сферы бытия, увидеть, понять и отразить их.
Третий вид света — это божественный, несотворенный свет, не имеющий ни начала, ни конца; это — свет божественных энергий и действий, свет, который открывает человеку не только бытие метафизического мира, но делает самого частицей этого мира, осуществляет его богоподобие, соединяет человека с Богом, возводит человека на высоту мистических озарений, делает душу причастницей превечного света, и сама душа становится светоподобной, светообразной, светозарной, как бы отраженным светом Божества.
Этот свет Господь показал Своим ученикам на Фаворе в той мере, в какой они могли его воспринять. Этот свет Господь дает подвижникам в той степени, в которой они могут его усвоить; этот свет единственное сокровище исихастов, которое дороже всех сокровищ мира. Образно говоря, перед этим светом тускнеет душевный свет, как меркнут перед солнцем звезды; впрочем, здесь душевный свет не исчезает, а очищается и облагораживается в духовном свете, занимает присущее ему место, но перестает быть главной ценностью для человека.
Мир занят исканием и стяжанием интеллектуального света, который становится в его глазах мерой достоинства и величия человека. Здесь опасность не в самом интеллектуальном свете (мышление это дар Божий), а в том, что этот свет превращается в культ, как бы в безбожную религию. Тогда человек рассматривает и воспринимает христианство через призму своего интеллекта, оценивает и определяет веру через свои земные знания и представления, и тем самым заменяет живого Бога мертвой моделью, как бы манекеном, созданным своим рассудком.
Болезнь нашего времени это постоянное смешение духовного с душевным, подмена превечного божественного света мерцающим интеллектуальным светом. Современный модернизм — пример того, как люди, теряя благодать, перестают понимать, что такое духовность и хотят восполнить духовный вакуум рассудочными представлениями, догадками, теориями, и душевными страстно-эмоциональными переживаниями.
Одно из значений паламизма — в четком разграничении трех видов света. Духовный свет, ограничивая душевный, обогащает человека, открывает ему новые необъятные гностические просторы, тогда, как мир считает, что в удалении от его суеты, в уединении, молитве и безмолвии происходит обеднение человеческой личности, угасание его талантов, способностей и возможностей. Мир не видит в аскетизме порывов к небу и преодоление грубой материальности, выхода в истинное, вечное бытие, а называет сосредоточение жизни на самом главном эгоцентризмом и аутизмом.
Для стяжания духовного света необходим подвиг, основанный на опыте подвижников, уже стяжавших этот свет. Для душевного света не нужна ни преемственность, ни традиция; те, кто хотят стяжать душевный свет, находятся в постоянном беге по замкнутому кругу, в исканиях, не имеющих конца, в погоне за сказочной синей птицей. Человек, достигнув того, что хотел, быстро привыкает и пресыщается тем, что уже имеет, и снова стремится к внешней новизне и переменам.
Духовный свет постоянен в своей величественной красоте, необозримости и необъятности, подобным небу. Он один и тот же — безначальный, как Божество, и всегда новый в своей бездонной глубине и безграничной высоте, которые открываются перед душой человека и в самой душе. В синаксаре святой Григорий Палама прославляется как великий проповедник светлейшего и высочайшего света, источник света и путеводитель к вечному, неугасимому божественному свету. В духовом свете сердце человека, как прозревший слепец, ясно различает истину и ложь, свое и чужое, то, что ведет к жизни и смерти. Афон, с его аскетическими традициями, — это непоколебимая скала на пути модернизму, реформации и всякой духовной лжи.
Есть еще четвертый вид света — метафизическая тьма, которая может являть себя миру как свет. Это — демонический свет ложного мистицизма, это общение с падшими духами и принятие их откровений, это порождение гордыни, которая делает человека демоноподобным. И здесь аскетическое предание и духовное руководство служат защитой от демонического обольщения. В этом — второе значение Афона для нашей современности, когда нарастает экспансия язычества и оккультизма в христианские регионы.
Богословие Афона — это богословие света, мистика света, это отблеск того эсхатологического пламени, которое должно очистить и преобразить мир.
Архимандрит Рафаил (Карелин)